Махабхарата

Следуя за оленем, царь все дальше и дальше углублялся в лес, пока наконец, в полном изнеможении, жестоко терзаемый жаждой, не увидел перед собой лесного мудреца: этот мудрец пас коров, питаясь обильной молочной пенкой, которую оставляли телята, когда пили материнское молоко. Почувствовав сильный голод, усталый царь поспешно подбежал к строгому в соблюдении обетов мудрецу и, подняв лук, спросил у святого отшельника:

– О добрый брахман, я царь Парикшит, сын Абхиманью. Я ранил стрелой оленя, но он ускользнул от меня. Не видел ли ты его?

Мудрец, соблюдавший обет молчания, не проронил в ответ ни единого слова. Разгневавшись, царь подцепил концом лука мертвую змею, положил ее на плечи мудреца и пристально посмотрел на этого святого человека. Тот по-прежнему молчал, не проронив ни единого слова, ни доброго, ни худого. Излив таким образом свой гнев, и видя, что мудрец погружен в благочестивое размышление, царь пожалел о своем [опрометчивом] поступке. Он возвратился в город, а мудрец остался в лесу, по-прежнему погруженный в размышление.

У этого мудреца был сын, несмотря на свои юные годы, наделенный ужасающей силой, которую он развил с помощью сурового подвижничества. Звали его Шринги. Хотя и строгий блюститель обетов, он был чрезвычайно вспыльчив и безжалостен во гневе. [Долгое время] юный Шринги ревностно поклонялся милостивому ко всем существам Господу Брахме, пока, наконец, с позволения последнего, не вернулся домой. Был он надменным, несдержанным отроком, чей гнев мог поражать, как смертельный яд. Однажды, когда он играл и шутил со своим другом Кришей, также сыном мудреца, тот сказал ему:

– Конечно, ты великий и могущественный отшельник, но тебе не пристало заноситься, Шринги, потому что у твоего отца на плечах сейчас мертвое тело. Поэтому ничего не говори, обращаясь с такими людьми, как мы, достигшими совершенства и прозревшими свою истиную суть сыновьями мудрецов. Чего стоит твое так называемое мужество и твои надменные слова, если ты скоро увидишь своего отца с мертвым телом на плечах?

Сута Госвами сказал:

Когда могущественный Шринги услышал, что на плечах у его почтенного отца лежит мертвое тело, его сердце воспылало гневом и яростью. Сверкая глазами, он посмотрел на Кришу и, даже не вспоминая о том, что речи человека мудрого надлежит быть доброй и благосклонной, сказал:

– Каким образом на плечах у моего отца оказалась дохлая змея?

Криша сказал:

– Дорогой друг, царь Парикшит преследовал оленя в лесу и только что нацепил мертвую змею на плечи твоего отца.

Шринги сказал:

– И чем же мой отец прогневал этого злочестивого царя? Скажи мне правду, Криша, берегись, чтобы я не пустил в ход свое могущество, обретенное благодаря подвижничеству.

Криша ответил:

– Царь Парикшит, сын Абхиманью, охотился и, поразив своей оперенной стрелой оленя, последовал за ним один в глухую чащобу. Блуждая в этой чащобе, царь так и не смог отыскать оленя, но наткнулся на твоего отца и спросил у него, [не видел ли он оленя], но твой отец не проронил ни слова. Мучимый голодом, жаждой и усталостью, царь вновь и вновь спрашивал твоего отца об олене, а затем попросил у него воды, но твой отец оставался безмолвным и неподвижным, точно столб каменный. Естественно, он не мог ответить, потому что соблюдал обет молчания. И тогда царь концом лука положил ему на плечи мертвую змею. О Шринги, царь вернулся в Хастинапур, а твой отец, преданный своим религиозным обетам, и по сию пору все в том же положении.

Сута Госвами сказал:

При этих словах сын мудреца замер в неподвижности, его немигающие глаза налились кровью от ярости. Взбешенный отрок, казалось, готов был спалить весь мир своим гневом. Все еще в бешенстве, он притронулся к воде и, использовав все свое могущество, проклял царя.

Шринги сказал:

– Этот многогрешный царь осмелился нацепить дохлую змею на плечи моего дорогого старого отца, свершающего свое религиозное покаяние. Поэтому на седьмой вечер, начиная со дня нынешнего, могущественнейший из змеев Такшака, повинуясь силе моих слов и побуждаемый своей собственной яростью, смертельно ужалит этого многогрешного царя, оскорбителя брахманов, обесчестившего династию Куру. Во исполнение моего проклятия Такшака предаст этого царя в руки бога смерти.

Сута Госвами сказал:

Прокляв царя, разгневанный Шринги вернулся к отцу, по-прежнему сидевшему на пастбище с мертвой змеей на плечах. Это зрелище повергло Шринги в еще большую ярость, по его щекам побежали слезы горя и сострадания.

– Дорогой отец, – сказал он, – когда я услышал, что этот злочестивый властитель Парикшит оскорбил тебя, я пришел в такое негодование, что наложил на него ужасное проклятие. Этот худший из Куру вполне заслужил такую кару! Через семь дней лучший из змеев Такшака отправит его в ужаснейшее обиталище бога смерти.

– О брахман, – ответил опечаленный отец своему взбешенному сыну, – о дорогой мой сын, то, что ты сделал, мне отнюдь не по душе. Так не подобает поступать отшельникам, ибо этот царь – лучший из людей и мы живем в его царстве. Он всегда защищал нас и следовал правилам справедливости. Я не оправдываю его поступка, но, мой сын, такие, как мы, отшельники при всех обстоятельствах должны прощать святого царя. Нарушение божеских законов, без сомнения, приведет к печальнейшим последствиям.

Если мы лишимся защиты царя, то окажемся в плачевном положении. Мой сын, в этом случае мы не сможем мирно вести свою отшельническую жизнь. Если царь защищает нас в соответствии со священным законом, мы можем спокойно укреплять свою добродетель, а добродетельность (она) требует, чтобы частью своего благочестия мы делились с нашим заступником-царем. А царь Парикшит, как и его прадед, всегда хорошо защищал нас, как всякий царь должен защищать всех своих подданных.

Он наверняка не знал, что я соблюдаю священный обет молчания, и поэтому не могу о нем позаботиться. Должно быть, он сильно страдал от голода и утомления. Ты поступил худо, проявив незрелость и несдержанность. Ни при каких обстоятельствах ты не должен был проклинать царя. Он этого не заслужил.

Шринги сказал:

– О отец, даже если я поступил опрометчиво, даже если я навлек на себя твое неудовольствие, сказанное мною уже невозможно изменить. О отец, мое проклятие все равно сбудется, ибо я не могу говорить ложь, даже в шутку, тем более, когда налагаю проклятие.

Мудрец Шаунака сказал:

– Я знаю, мой сын, о твоем ужасном могуществе, о том, что твои слова не могут не сбыться. Ты никогда не произнес ни одного лживого слова, и твое ужасное проклятие непременно осуществится. Тем не менее долг всякого отца – исправлять заблуждения сына, даже если он и взрослый, дабы он достиг добронравия и приобрел вечную славу. А ты ведь совсем юн, можно сказать, еще дитя, хотя и достиг больших успехов в подвижничестве и теперь поступаешь, как властелин мира. Случается, что в сердцах великих могущественных людей гнев достигает чрезмерной силы. Хотя ты и преспел в осуществлении религиозных принципов, все же, учитывая, что ты мой сын, совсем еще отрок, а также то, что ты поступил опрометчиво, под влиянием мгновенного порыва, я считаю своим долгом исправлять твои недостатки. Ты должен стать миролюбивее. Для поддержания своей жизни употребляй простую лесную еду и подавляй в себе гнев, так ты убережешь себя от нарушения религиозных принципов.

Гнев затрудняет и без того нелегкое духовное развитие тех, кто стремится к совершенству, а те, чье духовное развитие остановилось, никогда не достигнут своей жизненной цели. Когда духовно развитые люди обретают способность к прощению, самообуздание помогает им достичь желаемого совершенства. Радости этого мира – для тех, кто умеет прощать, и радости иного мира – только для тех, кто умеет прощать. Поэтому, обуздав свои чувства, воспитывай в себе умение прощать, так и живи. Только умение прощать поможет тебе когда-нибудь вознестись на духовные планеты, лежащие за миром Брахмы и даже за безличным Абсолютом.

Невзирая на случившееся трагическое несчастье, мой сын, я должен сохранять спокойствие. Единственное, что в моих силах, – немедленно отправить царю такое послание: "О царь, мой юный незрелый сын, узнав, что ты нанес мне оскорбление, не смог сдержать гнев и проклял тебя".

Сута Госвами сказал:

Мудрец-отшельник, исполняющий благородные обеты, призвал к себе ученика и с надрывающимся от сострадания сердцем отправил его к царю Парикшиту, поручив передать свое послание. Мудрец дал подробные наставления своему усердному добронравному ученику по имени Гаура-мукха, велев ему расспросить о здоровье и делах царя, а также о делах государственных.

Гаура-мукха тут же отправился к правителю, много способствовавшему процветанию династии Куру. После того, как привратники должным образом доложили о его прибытии, он вошел в царский дворец. Царь принял Гаура-мукху с должным почтением, и после того, как брахман хорошенько отдохнул от своего путешествия, он в точных словах передал венценосцу, окруженному всеми главными советниками, ужасное послание мудреца Шамики.

– О почтеннейший царь, – сказал он, – в твоем государстве живет всеправедный, обуздавший себя мудрец по имени Шамика, великий подвижник, отличающийся миролюбием. О тигр среди людей, о слава Бхаратов, концом своего лука ты набросил на плечи мудреца мертвую змею. Сам он проявил в этом случае терпимость, но его сын не смог сдержать возмущение. Без ведома отца, о царь, он проклял тебя! На седьмой вечер, начиная с нынешнего, тебя непременно убьет Такшака. Никто не сможет смягчить действие этого проклятия, и поэтому сострадательный мудрец вновь и вновь призывает тебя позаботиться о собственной душе. Мудрец не смог вовремя остановить своего взбешенного сына, поэтому, о царь, он, кому дорого твое благополучие, и отправил меня к тебе.

Услышав эти зловещие слова, любимый [всем своим народом] царь из династии Куру пришел в сильное сокрушение. Он и сам далеко продвинулся в изучении духовного знания, поэтому сокрушался он не столько по поводу предстоящего перехода в мир иной, сколько по поводу нанесенного мудрецу оскорбления. Осознав, что достигший высшего совершенства мудрец, принявший обет молчания, [в то время, когда он нарушил его уединение], как раз занимался благочестивым размышлением, царь загоревал еще пуще. Когда же он осознал, что мудрец Шамика испытывает к нему искреннее сострадание, это сильно усугубило испытываемое им горе и раскаяние; он горько пожалел о содеянном им грехе, об оскорблении, нанесенном святому отшельнику. Благородный, как бог, царь Парикшит скорбел лишь об этом и ни о чем больше. Он отослал назад Гаура-мукху с таким посланием: "Пусть святой Шамика вернет мне свое милостивое благорасположение!"

Сразу же после ухода Гаура-мукхи царь, горько раскаиваясь в своем грехе, обсудил все случившееся со своими советниками. Царь умел выслушивать разумные мнения и вместе с советниками пришел к определенному решению. Парикшит повелел воздвигнуть высокий помост с домом на одной-единственной опоре. Он запасся небходимыми противоядиями, окружил себя людьми, которые умели целить болезненное состояние души, а также брахманами, в совершенстве овладевшими чтением ведических мантр. Взойдя на помост вместе с советниками, Парикшит выполнял все обязанности святого царя. Венценосец был защищен со всех сторон, ибо хорошо знал принципы религии.

На седьмой день, о лучший из дваждырожденных, ученый Кашьяпа, весьма сведущий в лекарском искусстве, отправился спасать жизнь царя. Услышав, что вечером этого дня могущественнейший из всех змеев Такшака намеревается отослать величайшего из царей в обитель бога смерти, он подумал: "Если этот могущественный змей ужалит царя, я смогу исцелить порожденный ядом жар с помощью соответствующих противоядий. Так я обрету и богатство и духовное благо".

Когда повелитель змей Такшака отправился в путь, он увидел, что в ту же сторону путешествует и исполненный великой решимости Кашьяпа. Преобразившись в пожилого брахмана, предводитель змеев Такшака спросил высокого духом Кашьяпу:

– Куда ты так торопишься и каковы твои намерения?

Кашьяпа ответил:

– Сегодня величайший из змеев Такшака должен ужалить доблестного царя из династии Куру. О почтенный благонравный брахман, как только властитель змеиного народа вонзит в могучего царя Куру свои клыки, наполненные сжигающим, как огонь, ядом, я тотчас же введу соответствующее противоядие. Поэтому я так спешу.

Такшака сказал:

– Я и есть Такшака, о брахман, и я непременно укушу земного властителя. Вернись обратно. Ты не сможешь исцелить ужаленного мной человека.

Кашьяпа сказал:

– Я обязательно исцелю царя. Как только ты укусишь его, я обезврежу твой яд. Опираясь на свое обширное знание, я уже рассчитал все необходимые дозы.

Такшака сказал:

– Если ты в самом деле можешь спасти ужаленного мной человека, Кашьяпа, попробуй для начала исцелить укушенное мной дерево. У тебя на глазах, о лучший из брахманов, я спалю этот баньян своим огненным ядом. Попробуй, если можешь, его спасти. Покажи, как сильно действие твоих мантр.

Кашьяпа сказал:

– Ну что ж, осуществи свою угрозу, о повелитель змей, и укуси дерево. После того, как ты вонзишь в него свои клыки, о змей, я тут же его оживлю.

Сута Госвами сказал:

Не успел великий духом Кашьяпа произнести эти слова, как могущественный змей приблизился к большому баньяну и вонзил в него свои клыки. Ужаленное Такшакой дерево, переполненное его огненным ядом, сразу же запылало. Спалив баньян, змей молвил Кашьяпе:

– А теперь попробуй его воскресить, о лучший из брахманов.

Хотя своим могуществом змей и превратил дерево в груду золы, собрав хлопья этой золы, Кашьяпа произнес такие слова:

– О повелитель змей, посмотри, как подействует на это благородное дерево мое могущественное знание. На глазах у тебя, змей, я возрожу его во всей полноте жизни.

Возвышенный духом ученый Кашьяпа, лучший из дваждырожденных, быстро воскресил дерево, превращенное в груду золы. Сперва появился тонкий ствол, затем, по воле Кашьяпы, он обрел два листочка, затем ветки и сучья, и наконец превратился в большое дерево, точно такое же, как ранее. Увидев, что великий духом Кашьяпа возродил дерево, Такшака сказал:

– О брахман, ты поистине овершил чудо. Теперь я верю, о многоученый, что ты можешь обезвреживать не только мой яд, но и яд других могущественных змеев. О отшельник, с какой целью ты направляешься к царю? Что ты надеешься от него получить? Я дам тебе любую награду, какую ты надеешься получить от этого могучего венценосца, даже если это что-то редкое и труднодостижимое.

Вспомни, однако, что на царя наложил свое проклятие брахман, и его жизнь на исходе. Сомнительно, что тебе удастся его спасти, о ученый брахман, но если ты потерпишь неудачу, твоя блистательная слава, простирающаяся на все три мира, может вдруг закатиться, как лишившееся своих жарких лучей солнце.

Кашьяпа сказал:

– О змей, я иду туда, чтобы получить богатство, но если ты сам дашь мне это богатство, я возвращусь, как ты того желаешь, обратно.

Такшака сказал:

– Я дам тебе такое же богатство, которое ты надеешься получить от царя, и даже еще большее. Откажись от своего намерения и вернись обратно, благородный брахман.

Сута Госвами сказал:

Когда чрезвычайно могущественный и мудрый Кашьяпа услышал эти слова Такшаки, он глубоко задумался над участью царя. Обладающий божественным провидением могучий мудрец понял, что жизнь царя из династии Панду и в самом деле на исходе. Получив от Такшаки все желаемое богатство, благородный провидец Кашьяпа повернул обратно. Договорившись о возвращении великого духом Кашьяпы, Такшака быстро продолжил путь в Хастинапур.

По дороге Такшака услышал, что великий венценосец окружил себя людьми, многоискушенными в лечении змеиных укусов с помощью мантр и противоядий. [Хотя судьба царя и была предопределена, подданные были все же полны решимости его спасти.] "Придется мне, – подумал Такшака, – прибегнуть к какой-нибудь волшебной хитрости. Но как поступить лучше всего?"

Поразмыслив, Такшака послал к царю несколько змеев в облике отшельников, чтобы они отнесли ему в дар фрукты, листья и воду.

[Перед тем как отослать их], Такшака сказал:

– Вы должны тщательно выполнить мое поручение. Ступайте к царю и подарите ему фрукты, листья и воду.

Сута Госвами сказал:

Змеи в точности выполнили поручение Такшаки: отнесли царю траву дарбха, воду и фрукты. Великодушный венценосец принял этот дар со всеми подобающими изъявлениями благодарности и отослал [мнимых] отшельников прочь. После их ухода царь сказал своим советникам и добрым друзьям:

– Сядьте рядом со мной и съешьте эти сладкие фрукты, принесенные отшельниками.

Затем и сам царь вместе с советниками захотел отведать фруктов. О Шаунака, Парикшит взял плод, на котором сидел крошечный медноцветный червячок с черными глазами. Держа плод в руке, лучший из царей сказал советникам:

– Солнце садится, поэтому опасность для меня миновала. Но юный мудрец – да сбудется его предречение! – сказал, что я умру сегодня. Пусть этот червячок обратится в Такшаку, который укусит меня, дабы слова этого мудреца не оказались лживыми.

Советники, покорные Божией воле, согласились с царем, после чего Парикшит быстро посадил червячка себе на шею и засмеялся. Святой царь уже перестал сознавать происходящее вокруг [и готовый к восхождению в мир духовный] спешил расстаться с телесной оболочкой. Когда царь засмеялся, Такшака, [сразу же увеличившись до своей полной величины], обвился вокруг великого властителя.

Сута Госвами сказал:

Увидев царя в объятиях змея, все советники побледнели и вскрикнули от ужаса и смятения. Услышав предсмертный хрип царя, они сразу же расступились. Охваченные глубоким горем, они смотрели, как повелитель змеев, этот необычайный змей Такшака, исполнив свой долг, полетел, извиваясь, по небу, сверкая яркими, словно лотосы всех цветов, красками, и, казалось, волосы неба разлетаются от него во все стороны. От огненного змеиного яда дом на помосте сразу же вспыхнул, и едва царские придворные успели убежать, рухнул, точно поваленный молнией.

Когда великий духом царь Парикшит покинул этот мир, царский жрец, постигнувший свою истинную суть брахман, вместе с советниками свершил все погребальные обряды, дабы царь вкусил блаженство в своем следующем существовании. Затем собрались все жители царской столицы и единодушно решили возвести на трон сына царя. Так во главе великой империи Куру оказался молодой герой из династии Куру, непобедимый, по общему мнению, воин, Джанамеджайя. Невзирая на свою молодость, благородный от природы Джанамеджайя, действуя в полном согласии с царскими советниками и жрецами, проявил себя превосходным властителем. Первенец Парикшита управлял царством точно так же, как его доблестный прадед Панду. Советники, заметив, что он выжигает каленым железом всех, кто может представлять опасность для страны, сочли его достаточно зрелым для женитьбы и обратились к царю Каши (Бенареса), Суварна-варме, от имени царя прося руки его дочери Вапуштамы. Тщательно ознакомившись с [благородным] характером и достоинствами героя Куру, царь Каши согласился выдать за него свою дочь, и Джанамеджайя, с радостью женившись на ней, с тех пор никогда не думал ни об одной другой женщине.

Могущественный царь, лучший из правителей, вместе с женой наслаждался своим счастьем среди озер и цветущих лесов, как древле Пурурава с небесной Урваши. Что до Вапуштамы, то она горячо любила своего красивого повелителя и в часы досуга доставляла ему много удовольствий: она была не только истинным украшением царского дворца, но и наполняла его своей радостью.

История о Джараткару и рождении Астики

Сута Госвами сказал:

Как раз в то время великий и мудрый отшельник Джараткару блуждал по всему миру, останавливаясь на ночлег там, где его застигал заход солнца. С необыкновенной ревностью он выполнял религиозные обряды, которые были бы чрезвычайно трудны для простых смертных: строжайше соблюдал пост, питаясь только воздухом. Так, постоянно странствуя, свершая омовение в священных озерах и реках, мудрец день ото дня истощал свое тело; но вот однажды он увидел своих предков, висящих вниз головой над провалом. От падения их удерживало одно-единственное уцелевшее волокно веревки, которую каждый день подгрызала жившая поблизости мышь. Бедные предки совсем ослабли от голода и жажды и жили только надеждой спастись от падения в этот злосчастный провал. Джараткару – он выглядел ничуть не лучше их, – приблизился и спросил:

– Кто вы, почтенные, висящие на подъеденной мышью веревке? Вы держитесь на последнем оставшемся волокне, но и его мышь уже грызет своими острыми зубками. Волокно совсем истончало. Вскоре мышь наверняка перегрызет и его, и вы все рухнете головой вниз в зияющий провал.

Мне очень горестно видеть вас висящими вниз головой, о жертвы ужасного несчастья! Скорее скажите, чем я могу вам помочь. Если я смогу вызволить вас их этого бедственного положения, я готов пожертвовать четвертью, третью или даже половиной святой заслуги, обретенной мною с помощью подвижничества. Если для вашего спасения потребуется и вся моя святая заслуга, я с радостью принесу эту жертву.

Предки Джараткару ответили:

– О лучший из брахманов, ты соблюдаешь обет безбрачия, однако хочешь вызволить нас из нашего бедственного положения. Но никакое подвижничество не может спасти нас, дорогой друг, ведь и мы также в свое время достигли больших успехов в подвижничестве. Наше спасение отнюдь не в этом. О лучший из святых учителей, мы вот-вот рухнем в этот грязный адский провал, потому что наш род близок к полному прекращению.

О почтенный доброхот, мы висим над этим провалом в полном смятении. Ты несомненно знаменит в этом мире своей [духовной] силой и добротой, но мы не знаем, кто ты. Ты, должно быть, человек очень счастливый и преуспевающий, к тому же и очень милосердный, ибо горько сожалеешь о нашем бедственном положении. Послушай, добрый господин, мы объясним тебе, кто мы такие.

О великий, мы мудрецы Яявары, неуклонно соблюдавшие свои обеты, но вследствие грозящего нашему роду полного прекращения выпавшие из миров благочестивых людей. Все наше покаяние и доброчестие оказалось всуе, ибо утеряна связующая нить, нет потомка, который мог бы продлить наш род. Вообще-то говоря, связующая нить сохранилась, но ее все равно что нет. Счастье почти полностью отвернулось от нас, ибо единственный наш, еще остающийся в живых родственник – злосчастный человек по имени Джараткару. Он замечательный знаток всей ведической литературы, но с таким самозабвением занимается подвижничеством, что даже не задумывается о нашей плачевной судьбе, нет у него ни жены, ни сына, ни хоть какого-нибудь родственника. Только поэтому мы и висим здесь, над провалом, в полном смятении, не имея никого, кто мог бы о нас позаботиться.

Теперь, когда ты увидел нас здесь, мы умоляем тебя о помощи: скажи от нашего имени этому Джараткару: "Твои злополучные предки висят вверх ногами над провалом. Женись же ты, о обладающий твердой волей, и роди детей. Ты преуспел в подвижничестве, но ты забыл, что ты единственное остающееся звено нашего рода!"

О брахман, травяная веревка, на которой мы висим, на самом деле наш род, некогда многочисленный и сильный; волокна же веревки, что ты видишь, – потомки, продолжавшие наш род, но, к несчастью, дорогой друг, пожранные Временем. Полуперегрызенное волокно, что ты видишь, о брахман, – единственное, что еще удерживает нас от падения, ибо наш единственный живой потомок поглощен исключительно подвижничеством. Мышь, что ты видишь, брахман, великая сила Времени, медленно перетирающего нить жизни этого глупца Джараткару, всецело занятого своим суровым подвижничеством. Этот отрок столь неразумен, столь одержим желанием вкусить плоды подвижничества, что гордо продолжает придерживаться обета безбрачия, не обращая внимания на то, как это сказывается на нас. О святой человек, его покаяние, конечно же, не спасет нас, ибо мы подсечены под самый корень и обречены на полную гибель. Время похитило силу наших рассудков. Погляди на нас! Мы все будем низвергнуты в ад, как самые заурядные грешники.

Когда мы провалимся вместе с нашими прадедами и предками, он также, подсеченный под корень Временем, отправится прямехонько в ад, ибо, как считают люди мудрые, друг, никакое подвижничество, никакое жертвоприношение, никакое другое прославленное средство самоочищения не может сравниться с благочестием и святостью, обретаемыми в продолжении боголюбивого рода.

Дорогой друг, ты должен поведать отшельнику Джараткару о том, что сегодня видел. О брахман, расскажи ему обо всем, непременно убеди его обзавестись законной женой и детьми. Ради Бога, помоги нам!

Сута Госвам сказал:

Все услышанное глубоко опечалило Джараткару, и прерывающимся от горя голосом, едва не плача, он ответил предкам:

– Это я грешник Джараткару, ваш незрелый заблуждающийся сын. Покарайте меня за мои заблуждения!

Предки ответили:

– Тебя послал нам Сам Бог. О брахман, почему ты до сих пор не обзавелся женой?

Джараткару сказал:

– Дорогие предки, безбрачие всегда было сокровенной целью моей жизни; с помощью его я надеялся, что смогу перейти в мир иной, воздержавшись от извержения семени. Но когда я гляжу на вас всех, висящих, точно летучие мыши, мой ум решительно отвергает безбрачие. Дорогие предки, я позабочусь о вашем счастье и, как вы того желаете, несомненно обзаведусь семьей, но только при условии, что найду девственницу с таким же, как у меня, именем. Эта женщина должна быть мне отдана без всякого выкупа, как жертвенное приношение, и я приму ее, лишь при условии, что мне не придется заботиться о ее пропитании.